Роман Клочко

В октябре 1618 г. на улицах Москвы запахло опасностью. Под ее стенами стояло немалое польско-казацкое войско, активно готовившееся штурмовать "третий Рим". Тем временем московскому правительству катастрофически не хватало опытных военных: из 11 тысяч мобилизованных лишь половина представляли собой боеспособную силу. Так что шансы на успех у противника были немалые.

Казацкий десант

К походу на Московию правительство Речи Посполитой начало готовиться еще в 1616 г. Польский король Сигизмунд ІІІ Ваза (1587–1632) решил снова попробовать посадить на царский трон своего протеже — на этот раз не малоизвестную личность вроде Гришки Отрепьева, а своего сына Владислава, в будущем — короля Речи Посполитой (1632–1648). К участию в походе он планировал привлечь запорожских казаков, уже воевавших на стороне поляков в предыдущей Московской кампании. Весной 1616 г. на переговоры с ними отправился посланец литовского канцлера Яна Сапеги, а несколько позже состоялось заседание сейма, где, по представлению того же канцлера, было принято решение выделить для поощрения казаков 20 тысяч злотых.

Королевич Владислав Питер Пауль Рубенс, 1624 р.

Уже в январе 1617 г. 12-тысячное войско под командованием Юрия (Ежи) Вишневецкого появилось в районе Путивля, который тогда входил в состав Московского государства. Большинство в нем составляли запорожцы, к которым присоединились и донские казаки.

В ночь на 15 января начался штурм города: казакам удалось захватить часть укреплений, однако крепость устояла. Разделившись на три группировки, они атаковали Путивль в течение двух недель, однако захватить его так и не смогли. В третьем часу ночи 30 января начался генеральный штурм города. Использовали передвижные штурмовые башни, защитные деревянные щиты и стремянки; артиллерия обстреливала город не только обычными, но и зажигательными боеприпасами. Однако и на этот раз нападавшим не повезло — на рассвете защитники Путивля таки смогли отбросить их от стен города, нанеся немалые потери: по данным путивльских воевод, было убито около тысячи человек. Поняв, что дальше продолжать осаду бессмысленно, запорожцы отступили.

Перегруппировавшись и заменив военачальника, они ударили по другому городу — Осколу. Из записи переговоров московских чиновников с крымским посольством от 4 марта 1617 г. известно: действовали казаки так же, как и за год до того под Кафой (совр. Феодосия), когда запорожцам под предводительством Петра Сагайдачного удалось прорваться в город, отвлекая разговорами внимание турецких часовых.

А вот с Воронежем, который запорожцы планировали захватить после Оскола, такой успех повторить не удалось. До города уже докатилась новость о захвате Оскола, и его охрана была начеку. Казаки дважды пробовали штурмовать укрепление ночью, под прикрытием артиллерии, однако обе атаки защитники города отбили. Отступив к Осколу, запорожцы некоторое время удерживали город, расставив блокпосты на окрестных путях, а затем под натиском московских войск были вынуждены вернуться на территорию Речи Посполитой.

Скорее всего, Оскол должен был стать плацдармом для дальнейшего наступления польской армии на московские земли. Об этом свидетельствуют и признания на допросах пленных запорожцев, которые утверждали, что для нападения их наняла польская власть, и непривычная для них тактика удержания города под контролем (обычно они ограничивались набегами, хотя бы потому, что у них просто не было ресурсов для военной оккупации).

Однако дальше дело не пошло: отношения поляков с запорожцами испортились из-за королевского универсала, изданного еще в конце декабря 1616 г. В нем Сигизмунд ІІІ Ваза возмущался нападениями запорожцев на Османскую империю и обещал их приструнить. С последним у короля не очень-то получилось, а вот союзников он потерял: среди казаков усилилось недовольство Петром Сагайдачным, который утратил из-за этого гетманскую булаву, уступив ее Дмитрию Барабашу. Так что в апреле 1617 г. Королевичу Владиславу пришлось выступать в поход на Московию только со своим войском.

Путь к замирению

Выезд Владислава из Варшавы сопровождался помпезными почестями. Его корону и оружие во время богослужения освятил Гнезненский архиепископ Вавжинец (Лаврентий) Гембицкий, и несколько дней претендента на московский престол сопровождал весь королевский двор.

Прежде чем идти на Московию королевич попытался договориться о помощи с запорожцами, однако конкретного ответа не получил и был вынужден отправиться в поход сам. 11 октября польское войско уже было у стен Дорогобужа. Взять город удалось без единого выстрела: местная элита сама вышла навстречу полякам с хлебом-солью и флагами, а духовенство — с крестами и иконами. Через недели две такую же встречу устроили Владиславу жители Вязьмы. А вот дальше пошли нелегкие военные будни… Становилось холоднее, сопротивление московских войск усиливалось, а жолнеры жаловались на недостаток денег. Шестого декабря их жалование перехватил враг, который сделал вылазку из Можайска. Еще больший провал ожидал командующего польско-литовским войском Яна-Кароля Ходкевича во время попытки взять город. Он рассчитывал ворваться в Можайск в ночь с 11 на 12 декабря на плечах диверсионно-разведывательной группы, с помощью поджога городского посада и подрыва замка. Но уже на полпути к городу, разгромив отряд московских конников, поляки узнали от них, что возле Можайска стоит 6-тысячное московское войско, а город хорошо укреплен. Поняв, что никакого ночного штурма теперь точно не будет, Ходкевич приказал возвращаться в Вязьму. А вернувшись — становиться на зимовку.

Великий гетман Литовский Ян-Кароль Ходкевич

Пока королевич Владислав маршировал в Московию, правительство Речи Посполитой вело переговоры с казаками. Камнем преткновения в переговорах стало требование польской власти прекратить морские походы запорожцев на Османскую империю. Для них эти морские вылазки были источником дохода, а для польского правительства создавали постоянную угрозу нападения турок. Начало переговоров вызвало бунт в казацких рядах. Запорожцы сняли с гетманства Барабаша, обвинив его в сговоре с поляками, — дескать, именно из-за его бездеятельности турецкий флот разрушил Запорожье. Вскоре гетманская булава снова оказалась в руках Сагайдачного.

28–31 октября 1617 г. соглашение таки заключили. В нем устанавливался общий размер правительственного жалованья казакам — 10 тысяч злотых в год на все войско и 700 поставов сукна. Численность Войска Запорожского не обсуждалась, отмечалось лишь, что его ряды должны покинуть те, чье прошлое не соответствовало представлению запорожцев о рыцарском достоинстве: ремесленники, купцы, кабатчики, бурмистры, войты и др. Также жертвовали и неопытными казаками — теми, кто пробыл на Сечи не более двух лет. Положение о запрете казакам ходить в морские походы на турок таки было внесено в документ.

Однако сечевым дипломатам удалось сделать его формальностью: запорожцам запрещалось осуществлять вылазки с Днепра, о других же реках в договоре не говорилось. По сути, этот документ был более выгоден запорожцам, чем польскому правительству, которое обязалось нанять их на службу, не получив взамен четких гарантий. Но потребность в военной силе заставила правительство согласиться на такие условия, а упорядочение численности казаков оставить на потом. На Москву После заключения мирного соглашения начались переговоры представителей Петра Сагайдачного с поляками об участии запорожцев в московском походе.

В марте 1618 г. они договорились, что на помощь королю отправятся 20 тысяч казаков. Подготовка заняла несколько месяцев, и во второй половине июня запорожцы двинулись на Московию. 7 июля от их отрядов уже отбивались жители города Ливны. Это была одна из крупнейших московских крепостей в этом регионе, но запорожцы взяли ее за полдня. Местные воеводы попробовали отбросить нападающих подальше от стен, но вылазка провалилась: один из них был убит, а второй — попал в плен. К полудню запорожцы получили полный контроль над городом. Но долго задерживаться там они не планировали и вскоре двинулись дальше. 16 июля казаки оказались под стенами Ельца. Город был хорошо укреплен, имел сильную артиллерию и большой гарнизон, на помощь которому пришли ратники мценского воеводы. Но Сагайдачный решил заполучить его любой ценой: оставлять такие большие силы в тылу было опасно.

Так что казаки начали готовиться к штурму. В ночь с 19 на 20 июля запорожцы ударили по крепости с двух сторон. В бою они использовали передвижные деревянные башни — туры. Под их защитой казаки могли вести огонь прямо из-под стен крепости, а потом залезать на них и преодолевать оборону врага. Трижды за ночь запорожцы бросались в бой, но прорваться все не могли. На рассвете штурмовые подразделения ударили по осажденным с северо-востока, от горы Аргамак. После отчаянного боя казаки ворвались внутрь укреплений. В рядах защитников Ельца началась паника. Не слушая приказов воеводы, московские ратники бежали, прыгая в реку Сосну, на берегу которой и стоял город. Некоторым воинам удалось закрыть ворота цитадели и на какое-то время остановить наступление врага. Но сил для сопротивления у защитников города уже не было: за крепостными стенами осталось всего несколько сотен человек. Среди них был и царский посланник Хрущев, который вместе с крымскими дипломатами вез дань хану. Сановный дипломат до последнего уговаривал горожан не сдаваться, а поджечь город и уйти, ведь от запорожцев все равно "пощады не будет". Но ельчане решили по-своему. К казакам отправили парламентеров — местных священников, просивших запорожцев не убивать жителей и не жечь церкви. В обмен на мир им обещали выдать дипломатов вместе с казной. Казаки согласились и вскоре, вместе со знатными пленниками, получили немалую, как на то время, сумму — пять тысяч рублей.

Прежде чем попасть в плен, Хрущев приказал утопить в реке посольские инструкции и описание "упоминков" (дани), так что на допросе уверял Сагайдачного, что больше денег у него нет, а документы — у подьячего Бредихина. Но подьячий тоже оказался в плену, а легенду Хрущева быстро разоблачили выходцы из Украины, которые входили в состав посольства и охотно рассказали землякам, что дипломат вез с собой на четыре тысячи рублей больше. Однако найти эти деньги казакам, судя по всему, так и не удалось. Пленные дипломаты путешествовали с ними полгода, побывав еще и в польском лагере.

Штурм Ельца вызвал панику в соседних московских землях, что облегчило запорожцам поход. В конце июля казацкие подразделения под командованием Михаила Дорошенко, отделившись от основных сил, начали рейд по Рязанщине. Первый город на их пути — Лебедянь — сдался без боя, потому что местный воевода Леонтьев просто сбежал. Так же дал деру и его коллега из Данкова, который, имея приказ царя об эвакуации населения, бросил людей на произвол судьбы. В середине августа подразделения Дорошенко уже окружили Переяславль-Рязанский, но взять его не смогли, — город был хорошо укреплен, да еще и окружен с трех сторон реками, а у казаков не было с собой артиллерии — она осталась у Сагайдачного. Понимая, что осада затянется надолго, Дорошенко поднял войско и отправился на соединение с гетманом.

С каждым днем сокращалось расстояние, отделявшее казаков от Москвы. 16 сентября уже объединенное войско Сагайдачного начало готовиться к переправе через Оку. Встревоженное московское правительство пыталось не пустить противника на другой берег. Навстречу казакам двинулось войско во главе с воеводой Григорием Волконским. Но надолго задержать запорожцев ему не удалось. Вечером 16 сентября около тысячи казаков переправились выше и ниже того места, где стоял противник. Под угрозой окружения, Волконский был вынужден отступить к Коломне. Ночью в московском войске началась паника. Сначала сражаться с Сагайдачным отказались московские казаки, которые ушли еще до рассвета. За ними потянулись астраханские стрельцы и татары. В конце концов, под командованием Волконского осталось 250 человек. Не желая оказаться в окружении, командующий двинулся в подмосковное село Гжель, что в 44 километрах от столицы. Но и в пути ему не повезло — обоз ограбили свои же дезертиры. Завершив переправу через Оку, запорожцы пошли на Москву и стали лагерем на Москве-реке у села Черкизово.

Сагайдачный послал гонцов в польское войско, чтобы договориться о времени и месте соединения. Тем временем запорожцы, не дожидаясь возвращения послов, начали разведывательно-диверсионные рейды по окрестным землям, блокируя дороги, соединявшие Москву с южными регионами. Посланцев гетмана в польском лагере встретили чуть ли не с распростертыми объятиями: 6-тысячное войско уже едва держалось из-за голода и безденежья. Договорились, что соединение войск произойдет 3 октября у подмосковного села Тушино. Но на эту встречу Сагайдачный немного опоздал. Сначала гетман решил взять штурмом Коломну, не желая оставлять в своем тылу укрепленный и стратегически важный город. Однако застать врасплох защитников крепости не удалось. 6 октября казаки двинулись к Тушино. Возле Донского монастыря путь им перекрыло московское войско. Завязался бой, в котором пришлось принять участие и самому гетману. Он вызвал на бой царского воеводу Василия Бутурлина. Поединок продолжался недолго — Сагайдачный выбил из рук соперника копье, а потом оглушил его ударом булавы по голове так, что тот свалился с коня. Московское войско охватила паника, а после того как запорожцы смяли авангард вражеской конницы, все бросились врассыпную.

Неудачный штурм

Вскоре союзники соединились и начали готовиться к штурму Москвы. План, разработанный Ходкевичем, предусматривал, что город будут штурмовать с двух направлений — от Арбатских и Тверских ворот. Польские комиссары (представители Варшавы в полках) настойчиво советовали своему военачальнику максимально использовать потенциал казацкого войска, дав запорожцам отдельный участок штурма и полную свободу в тактике. Но тот, не желая делиться лаврами покорителя Москвы, отвел казакам вспомогательную роль: они должны были ударить с правого берега Москвы-реки, чтобы отвлечь внимание противника, и помогать на других участках штурма.

Но этот план сорвали два сапера-француза, переметнувшиеся к врагу в ночь с 9 на 10 октября, то есть за сутки до штурма. Ходкевич быстро узнал о перебежчиках, но ничего менять не захотел, чем создал своим воинам много проблем. Например, подойдя к Тверским воротам, они увидели свежий оборонительный ров, перекрывавший подход к крепости. Атака же запорожцев, которая должна была отвлечь внимание защитников города, не застала их врасплох. Неудачным был и удар со стороны Арбатских ворот — даже проделав брешь в воротах, пехотинцы не смогли прорваться дальше, поскольку наткнулись на огонь из оборонительных сооружений. Ничего не получилось и у казацких подразделений: враг также встретил их плотным огнем. Штурм завершился неудачей. Провал этой операции стал точкой обратного отсчета в войне. В конце октября начались польско-московские переговоры, а в декабре 1618 г. стороны заключили перемирие. Все это время запорожцы продолжали опустошать московские земли, что, в свою очередь, вынуждало Кремль не затягивать переговоры. 29 декабря, получив информацию о заключении мира, казаки отправились домой. Поход, стоивший московской стороне немалых потерь, завершился.

Использованные материалы книги: П.Сас. Запорожці у польсько-московській війні наприкінці смути (1617-1618 рр.)

Оригинал